Ночь перед смертью: как ее провели бойцы из Бессарабии

О чем рассказала утерянная медаль «За отвагу»…

Предыстория

Во время ремонта в Ренийском историко-краеведческом музее нашли закатившуюся под диван медаль «За отвагу». Спиленное ушко, обсыпавшаяся эмаль, вся в царапинах… Почему высшая в наградной системе медаль, которую очень уважали фронтовики, поскольку ею удостаивали исключительно за личную храбрость, проявленную в бою, имела такой жалкий вид? Мы вряд ли об этом узнаем. Похоже, с медалью играли дети, потом кто-то нашел и принес в музей.

-Мы проверили: в фондах Ренийского музея эта медаль не числилась, — рассказывает директор Галина Маратаева, которая работает в этой должности всего год. – Мы знаем, что медали «За отвагу» были именными, а номер на тыльной стороне просматривался: и мы решили узнать, чья же это награда? Самостоятельно найти информацию не смогли, обратились на специализированный сайт reibert.info. Буквально через несколько дней нам сообщили имя и некоторые подробности: этой награды был удостоен житель села Новосельское Иван Кириллович Волков.

«Лучше, чем я, о нем никто не расскажет…»

Итак, Новосельское, Волковы… Мы созвонились с директором Дома милосердия Аленой Викторовной Волковой с целью узнать, не является ли Иван Волков ее родственником? И, к счастью, сразу попали «в десятку».

— Иван Волков был братом дедушки моего мужа, — сообщила Алена Викторовна. – У самого деда Ивана (он умер в 2011 году) два сына, но один уехал в Америку, а другой живет и работает в Кишиневе. Поэтому на склоне своих лет он жил в своем доме один. Мы с мужем и его братом присматривали за дедом Иваном. Тем более, что он жил близко от нас, через дорогу. Мы вместе встречали Новый год и другие праздники. Я много с дедушкой общалась, мне было интересно расспрашивать про его жизнь. Он был очень интересным и известным в наших краях человеком, поскольку шил из шкурок шапки, тулупы и кептари. У него был особый шов, по которому все отличали руку мастера. Дед Иван научил меня этому шву, я даже самостоятельно пошила несколько шапок по его лекалам. И лучше, чем я, никто о Иване Волкове вам не расскажет.

Басмалуца на правом берегу Одера

Когда Бессарабия была освобождена от немецко-фашистских захватчиков, и армия двинулась очищать от коричневой чумы Европу, мужчин из наших краев массово ставили под ружье. Призвали и жителя Сатул-Ноу Ивана Волкова. Ему было 19 лет.

— Когда он мне рассказывал о войне, часто повторял: «Это такое страшное дело. Алена, мы ходили такие вшивые…» Дед Иван вспоминал наступление под Одером (Висло-Одерскую наступательную операцию, в ходе которой от немецких войск была освобождена территория Польши к западу от Вислы и захвачен плацдарм на правом берегу Одера, использованный впоследствии при наступлении на Берлин – прим. Авт). На правом берегу Одера накапливались большие силы для наступления. В подразделении, где служил Иван Волков, было около тысячи человек.

О том, что наступление будет перед рассветом, знали все. И все понимали, что при форсировании реки выживет в лучшем случае только половина бойцов.

С наступлением темноты солдаты притихли, молча грелись у костра, каждый думал о своем. И вдруг тишину разорвали веселые нотки. Солдат, который был родом из Фрикацея, достал свою музыкуцу — губную гармонь, решив порадовать себя на прощанье родной молдавской басмалуцей.

Музыка вмиг подняла солдат, среди которых было много бессарабцев, и они пустились вокруг костра в молдавскую хору. Танцевали сотни человек. Танцевали так, как танцуют только последний раз в жизни!..

Но молдавская хора длилась не очень долго, примчалось командование: «Немцы — на том берегу, а вы раскрываете позиции! Кто зачинщик, признавайтесь!» Но никто не выдал музыканта.

Решили с Ниной провести последнюю ночь вместе

— «Дедушка, а что ты делал перед смертью?» — спросила я однажды нашего вояку. — «А я, говорит, раздобыл петуха. Была у меня в отряде симпатия — медсестра Нина Бычкова, родом из Белоруссии. Симпатичная такая. Мы оба понимали, что завтра нас может не быть. И мы решили с Ниной провести последнюю ночь в своей жизни вместе. Я на подводе постелил побольше соломы… А до этого мы сварили петуха. Решили так: будем любиться, потом скушаем петуха и пойдем с ребятами танцевать – они как раз хору плясали вокруг костра. Но пока я был увлечен Ниной, кто-то из солдат – все ведь голодные были – съел нашего петуха. Мы с Ниной только посмеялись: не могут же нам одним в эту ночь достаться все удовольствия мира».

После форсирования Одера Иван Волков и Нина Бычкова остались живы. Но они больше никогда не увидели друг друга: медсестру с раненными отправили в тыл, а Иван пошел в наступление дальше, на Берлин. Висло-Одерская операция носила стремительный характер: на протяжении 20 суток советские войска продвигались на расстояние 20 — 30 километров в день.

Японская: как аборигены захотели «освежить кровь»

После падения Берлина война для Ивана Волкова не завершилась – войска перебрасывали на Дальний Восток, на Японский фронт, и он воевал до сентября 1945 года.

— На том фронте тоже история у деда случилась, — продолжает Алена Викторовна. – Он рассказывал о том, что там его приметили и взяли в оборот аборигены, то ли чукчи, то ли или якуты, он не разбирался. Но семейство было богатым, у них было десять юрт. В семье была девушка на выданье, и родственники присмотрели ей в мужья красавца-молдаванина. Предложили ему за женитьбу очень хорошее вознаграждение. На том, чтобы старшина остался жить в юрте до конца своих дней, не настаивали: для них было главное «освежить кровь»: как только невеста забеременеет, сделка будет считаться оконченной. Но ничего не получилось: «Алена, — рассказывал мне дед, — невеста была такой вонючей, что я бы не смог. Они ж не моются, у них в юрте вообще невозможно было находиться. Я еле оттуда ноги унес».

Известный на всю округу мастер

Иван Волков вернулся в родное село, на радость своей семьи, живым и здоровым. Кантузия, правда, была. Работал водителем в местном колхозе.

— В молодости он был красавцем и любил нарядно одеваться, — рассказывает Алена Викторовна. – У него были белые брюки на выход, и он заставлял невестку, жену своего брата, после каждого выхода эти брюки стирать и тщательно утюжить. Он так ее замучил с этими белыми брюками, что родственница ему это потом всю жизнь вспоминала.

Пришло время – Иван женился на девушке из Болградского района. Валентина Степановна, его жена, была медсестрой.

Когда Ивану было 32 года, у них родился первенец. Через два года появился на свет второй сын.

— Иван Волков был очень известным в Придунавье человеком, потому что шил из меха шапки, кептари (жилеты из овчины, как правило, украшенные национальным узором) и тулупы, — продолжает свой рассказ Алена Викторовна. – Шил из ондатры, лисы, кролика, из овчины. Шкуры овчины и молодого ягненка в основном заготавливали сами, но некоторые заказчики приносили свои — их тоже дедушка брал и выделывал. Это очень долгий процесс, и он меня всему научил. Шкуры приносили уже засыпанные солью, чтоб не сгнили. У нашего мастера были специальные инструменты: он очищал шкуры от соли, стриг и выделывал. Сначала в специальной бочке шкуры замачивали с отрубями, чтобы отделить всю грязь. Затем выбеливали раствором извести. Эту операцию мастер мог повторять несколько раз, если кожа и мех оставались желтыми. Считалось так: чем белее кожа, тем лучше мастер, поработал на совесть. Ведь шили тулупы и кептари мехом вовнутрь. После тщательной выделки шкурки становились мягкими, легко поддавались крою и шитью.

Иван Волков всегда держал марку и гордился тем, что каждое его изделие – высокого качества, никто не может предъявить какую бы то ни было претензию. А чтобы его продукцию отличали, у него был свой особый ручной шов — другого такого ни у одного мастера не было.

— И этому шву он меня научил, — продолжает рассказ Алена Викторовна. – А училась я охотно, потому что думала: возможно, это ремесло и меня прокормит? Но не случилось: в наше время не носят меховые шапки, кептари и тулупы. Их еще можно увидеть где-то в горах Западной Украины, в Румынии, но в наших краях все перешли на легкие синтетические утеплители… А у деда заказов было очень много. Его уважали и за качество, и за обязательность: если сказал, что заказ будет готов через три дня, то слово всегда держал. А это было нелегко, ведь надо было и водителем в колхозе свои часы отработать. Шли к водителю и простые люди, и высокие чины — он пользовался большим уважением.

Иван Кириллович Волков был очень коммуникабельным — знал молдавский, болгарский, русский, понимал польский.

Еще при жизни Иван Кириллович дал интервью газете «Ренийский вестник», где тоже упоминал о совей фронтовой мимолетной любви Нине Бычковой.

— В последние годы своей жизни дедушка часто ходил в церковь, причащался,  постился. Пусть упокоит Бог его душу.

Вместо послесловия

В мемориальном издании Книга Памяти Украины «Победители» о Иване Кирилловиче Волкове сделана следующая запись: «Родился в 1925 году, с. Новосельское. Участвовал в боях в составе 1463 сп. в.ч. 42206 с октября 1944 по сентябрь 1945 г. Старшина. Награжден орд. Отечественной войны 2 ст., «За мужність» 3 ст., мед. «За отвагу» и др. медалями. Умер 20.08.2011 г., похоронен в с. Новосельское».

Каким же образом могла оказаться медаль «За отвагу» в музее?

— Этого я не знаю, — говорит Алена Викторовна. — Я даже не знала о существовании этой боевой награды.

Антонина БОНДАРЕВА

Фото из газеты «Ренийский вестник»: Иван Волков (справа) со своим односельчанином-фронтовиком.

Понравилась статья? Поделитесь с друзьями!

Ваш адрес email не будет опубликован.